Книга называемая Новый летописец
183. О побоище литовских людей и всяких воров под Нижним.
Собрались многие понизовые люди: мордва и черемиса, и пришли под Нижний Новгород, и город Нижний осадили. Из Тушина пришли под Нижний литовские люди. Воевода у них был князь Семен Вяземский. Нижегородцы же, видя такое утеснение городу и прося у Бога милости, пошли на вылазку. И тех литовских людей и русских воров перебили многих, и воеводу у них князя Семена взяли, и в Нижнем повесили без государева ведома.
184. О походе с Балчика к Москве.
Царь же Василий повелел боярину Федору Ивановичу Шереметеву с Балчика идти к Москве. Федор Иванович с Балчика [идя] многие понизовые города очистил и воровских людей побил.
185. О соединении всех православных христиан и о побоище Литвы и русских воров.
Нижегородцы же, услышав о походе ратных людей с Балчика к Нижнему, собрались, пошли к Балахне и Балахну город взяли и ко кресту их [жителей] привели.
Бог же вложил мысль добрую во всех черных людей, и начали собираться по городам и по волостям: в Юрьевце Поволжском собрались с сытником Федором Красным, на Решме с крестьянином Гришкой Лапшою, на Балахне с Ивашком Кувшинниковым, в Городце с Федькой Ногавицыным, на Холуе [был] Илейка Деньгин; и соединились все в единомыслии, и пошли в Лух.
И в Лухе литовских людей побили и дворян, схватив, отослали в Нижний, а иных [людей] взяли и дома их разорили, и пошли в Шую. Лисовский же, услышав о том, послал против них Федора Плещеева в село Дунилово. Они же услышали, что Федор пришел с воровскими людьми литовскими, и их побили наголову. Федор же бежал в Суздаль с небольшим отрядом.
186. Об обращении поморских городов и о побоище русских людей в селе Даниловском.
Города же поморские и Вологда, и Устюг Великий, и иные города обратились на истинный путь и царю Василию целовали крест, и литовских людей побили. И собрались черные люди, так же, как и в понизовых городах, и многие города очистили, и пришли в село Даниловское, и поставили тут острог. Литовские же люди и русские воры собрались во множестве и пришли к Даниловскому, и бои были многие. Грехов же ради наших тот острог взяли, черных людей перебили, а сами отошли в Ростов.
187. О волнении против царя Василия и об отъезде в Тушино.
Враг же, испокон веков не хотя видеть добра роду христианскому, а хотя видеть души в погибели, вложил [злую] мысль в Москве многим людям.
И, умыслив, князь Роман Гагарин, Григорий Сумбулов и Тимофей Грязной и иные многие пришли в Верх, к боярам, и начали говорить о том, чтобы царя Василия сменить. Бояре же им отказали и побежали из града по своим дворам.
Они же [заговорщики] пошли к патриарху и взяли его из соборной церкви от [святительского] места и повели его на Лобное место. Он же, как крепкий адамант, утверждал [правду] и заклинал [их], не веля на такую дьявольскую прелесть прельщаться.
И пошел патриарх на свой двор, они же послали за боярами; и бояре отнюдь к их дьявольскому совету не поехали, один к ним приехал боярин князь Василий Васильевич Голицын. Из полков же бояре, собравшись, пришли к царю Василию. Те же [заговорщики] с Лобного места пришли с шумом к царю Василию.
Царь же Василий вышел против них мужественно, не боясь убийства от них. Они же, видя его мужество, ужаснулись, и побежали от него все из города, и отъехали в Тушино человек с триста. Царь же Василий в Москве с боярами, осаду укрепив, сел в осаде.
188. Об осаде города Коломны.
Вор же Тушинский, видя крепкое [осадное] сидение Московского государства и умыслив выморить [Москву] голодом, послал под Коломну полковника Млоцкого со многими литовскими людьми, чтобы перекрыть к Москве путь, чтоб невозможно было ниоткуда запасам пройти. Млоцкий же пришел под Коломну и город Коломну осадил.
189. О казни Крюка Колычева.
На боярина Крюка Колычева сказал Василий Бутурлин царю Василию, что он умышляет царю Василию [сотворить зло] и в Тушино отпускает [людей]. Царь же Василий повелел его схватить, и многих людей с ним перехватал, и его и многих людей пытал; и после пытки его повелел казнить на Пожаре, а которые в его деле были, [тех] посадили по тюрьмам.
190. О дороговизне хлебной в Москве и о приезде Мартьяша Мизинова.
В Москве была хлебная дороговизна великая: покупали четь ржи за семь рублей. И многие люди пошли в Тушино, а иные хотели идти; к царю Василию приходили с шумом: «Докуда в осаде сидеть и голод такой терпеть?»
Царь же Василий их укреплял, разговаривая с ними. Они же того не слушали.
В то же время пришли из Тушина ротмистр Мартьяш Мизинов да князь Роман Гагарин и начали во весь мир говорить, чтобы не прельщались на дьявольскую прелесть: «Точно истинный Вор, а дело все литовского короля, который хочет православную христианскую веру попрать; а то в таборах подлинно ведомо, что пришли в Новгород немецкие люди, а Литву от Новгорода отбили прочь».
Люди же в Москве в ту пору были в великой шаткости, многие хотели к Тушинскому Вору идти и, слыша такие речи от перебежчиков, укрепились в Москве, ни один с Москвы не поехал в Тушино.
191. О побоище Бобовского.
Пришел в таборы полковник Бобовский с литовскими людьми и с великим хвастовством, и на Ружинского гетмана стал шуметь, что до сих пор не сумел Москву взять, и пошел на Москву с великим хвастовством. Царь же Василий, возложа упование на Бога, повелел боярам идти с Москвы против них.
И был бой великий, и по милости Всещедрого Бога и Пречистой Богородицы и молитвою московских чудотворцев сделалось по пророческому слову: «Лук сильных изнеможет, а немощные препояшутся силою».
Божией милостью тех литовских людей побили наголову, а остальных топтали до таборов, едва в таборах со страху устояли. Царь же Василий воздал молитву Богу и повелел петь молебны, видя такой дар Божий.
192. О присылке [посланцев] от Федора Ивановича Шереметева к Москве.
Пришли же посланцы от боярина Федора Ивановича Шереметева и сказали, что [он] идет к Нижнему Новгороду, и многие понизовые города очистил, и литовских людей и русских воров много побил. В Москве люди, то услышав, наипаче начали крепиться; посланников же, Солового Протасьева с товарищами, государь пожаловал своим государевым жалованием.
193. Об обращении города Владимира.
В городе же Владимире познали люди дьявольскую прелесть и, помня о своих душах и крестном целовании, начали обращаться к Московскому государству. Воевода же Михаил Тумак Вельяминов не захотел [обратиться] к Московскому государству и к царю Василию и начал стоять за Вора. Люди же города Владимира его схватили и повели в соборную церковь, чтобы ему причаститься.
Отец же его духовный, соборный протопоп, его причастил, и вели его из церкви, и говорили всем людям: «Сей враг есть Московскому государству».
Они же его взяли и миром убили камнями, а сами поцеловали крест царю Василию и с воровскими людьми начали биться не щадя голов своих, а к Москве послали с повинной, бить челом царю Василию о своих винах. Царь же Василий послал к ним воевод своих и ратных людей.
194. О побоище литовских людей под Москвою.
Гетман же Ружинский, и полковники, и русские воры, которые в Тушине [были], бояре и дворяне и всякие люди, вознесясь гордостью великой, собрались и все пошли под Москву потому, что город деревянный, [желая его], придя, выжечь, а людей изрубить.
И прибежали в Москву перебежчики, и сказали царю Василию, что поднялись на Москву всеми таборами литовские люди. Царь же Василий был в великой скорби и, советовавшись с патриархом Гермогеном и с боярами, повелел боярам и воеводам идти против них навстречу.
Бояре же пошли против них с обозом; и бой был весь день, и начали московских людей осиливать, и конных людей столкнули с места, и пешие люди едва устояли, потому что пришел на помощь боярин князь Иван Семенович Куракин, а с другой стороны князь Андрей Васильевич Голицын да князь Борис Михайлович Лыков.
И пришли они на литовских людей и на русских изменников, и их перебили многих людей, и топтали до речки Ходынки. Литовские же люди и русские воры многие со страху из таборов побежали.
Так бы, не остановись московские люди у речки, и они бы, таборы покинув, побежали: такова московских людей храбрость была. С тех пор как сели в осаде в Московском государстве, и когда Московское государство было единым, так не бились.
Литовские же люди с той поры под Москву явно перестали приходить.
195. О приходе под Нижний боярина Федора Ивановича Шереметева с людьми.
Боярин Федор Иванович Шереметев с ратными людьми пришел в Нижний. Нижегородцы же, видя приход к ним ратных людей, возрадовались, потому что им было утеснение великое от литовских людей и от русских воров. Федор же, будучи в Нижнем, на многих воровских людей от себя посылал [войска] и многих воровских людей побивал, а иных многих обратил к царю Василию.
196. О побоище литовских людей под Юрьевцом Поволжским.
Пришла весть в Нижний, что из Суздаля идет Лисовский с литовскими людьми и с русскими ворами за Волгу, воевать костромские, и галицкие, и унженские, и юрьевские места. И послал Федор Иванович на них [рать] в судах, и сошлись с ними под Юрьевцом Поволжским на острове, и побили их наголову, а иных потопили. Лисовский же с небольшим отрядом, что в ту пору был на берегу, убежал, и возвратились ратные люди в Нижний со многим богатством.
197. О походе из Нижнего Федора Ивановича Шереметева.
Из Нижнего боярин Федор Иванович Шереметев пошел под Муром, а в Муроме уже до его прихода царю Василию крест целовали. Из Мурома пошел под Касимов и Касимов осадил; и в Касимове сидели крепко, не хотя город царю Василию сдать.
Боярин Касимов взял приступом, и многих воровских людей перебил, а иных живых взял; и тех, которых мучили в темнице за царя Василия, всех освободил. В Касимов же пришли к нему из Москвы от царя Василия князь Семен Прозоровский да Иван Чепчугов с милостивым словом на службу, что он царю Василию служил и за него стоял; да и про то ему говорили, что он идет неспешно, о государевом деле не радеет, а товарища его Ивана Салтыкова взяли в Москву.
198. О ворах астраханских, которые назвались царевичами.
Грехов ради наших, дьявольским наущением восставали неведомо откуда такие воры, назывались праведным [царским] корнем: иногда царя Ивана сыном Васильевича, иногда царевича Ивана Ивановича сыном, а иной назывался царя Федора Ивановича сыном.
Как у тех окаянных злодеев, неведомо откуда взявшихся, уста отверзались и язык говорил; а назывались таким праведным корнем иной боярский человек, а иной мужик пашенный.
Вор же стоял под Москвой, в то же время под Астраханью появились три вора: один назвался Август, царя Ивана сын, другой же назвался Осиновик, сын царевича Ивана, а третий назвался Лавр, царя Федора Ивановича сын.
Те же воры казаки с Августом и Лаврентием пошли под Москву к Тушинскому Вору. Того же Осиновика сами они и повесили на Волге, а с теми же [самозванцами] пришли в Тушино и тех воров привели с собою.
Вор же тех казаков пожаловал, а тех воров Августа и Лаврентия велел повесить в Тушине на московской дороге. Всех же тех воров, которые назывались царским корнем, знали многие люди, который откуда взялся.
Того же Вора Тушинского, который назвался расстригиным именем, отнюдь никто не знал: неведомо откуда взялся. Многие же узнавали, что он был не от служивого корня; думали, поповский сын или церковного дьячка потому, что весь обиход церковный знал.
199. О приходе немецких людей в Великий Новгород.
Пришел в Великий Новгород к боярину, к князю Михаилу Васильевичу Шуйскому Скопину, Семен Васильевич Головин да дьяк Сыдавной Васильев, а с ними пришли немцы конные и солдаты с воеводами, с Яковом Пунтусовым да с Иветьгором, и начали уговариваться о найме.
И решили с ними на слове, почем им платить в месяц; и, о том уговорясь, записями между собой укрепились. И начал князь Михаил Васильевич собираться идти на очищение Московского государства.
200. О посылке под Псков из Новгорода.
Послал же князь Михаил Васильевич, еще до прихода немцев, Лазаря Осинина, а с ним послал дворян да атамана казачьего Тимофея Шарова, чтобы Псков обратить к царю Василию.
Псковичи же, услышав, что к ним идут из Новгорода на осаду, собравшись, пошли навстречу и сошлись с новгородской силой в десяти верстах от Пскова. И по милости Божией тех псковичей воровских людей побили.
Они же отошли к Пскову. Новгородцы же пошли за ними. Псковичи же опять новгородцев из Пскова встретили, и бой был между ними больше первого; и по милости Божией псковичей же побили. Псковичи же, видя свое изнеможение, сели в осаде.
И о том [воеводы] писали к князю Михаилу Васильевичу, и князь Михаил Васильевич, видя их непокорство, повелел от Пскова идти в Новгород затем, что вскоре собирался подниматься [в поход] к Москве.
201. О посылке из Новгорода [воевод] к Торопцу и о побоище литовских людей.
Послал же князь Михаил Васильевич из Новгорода на литовских людей немецкого воеводу Ивелгорова с немецкими людьми да с русскими людьми Федора Чулкова. Они же пришли в Русу Старую, и литовские люди, покинув Русу, побежали.
Воеводы же пошли за ними, и встретили их в Торопецком уезде, в селе Каменках, и тут литовских людей побили. И пришли к Торопцу, и Торопец очистили и ко кресту за царя Василия привели. Воевода же Федор Чулков остался тут, а Ивелгор пошел на соединение с боярином князем Михаилом Васильевичем Шуйским и встретил литовских людей в Торопецком уезде, у Троицы на Хохловице.
И тут в монастыре литовских людей осадили, и их взяли приступом и побили наголову, а сами пошли на соединение с князем Михаилом Васильевичем.
202. О посылке из Новгорода [воеводы] в Торжок.
Послал князь Михаил Васильевич из Новгорода в Торжок воеводу Корнило Чоглокова с ратными людьми. Корнило же пришел в Торжок, и привел [жителей] к кресту, и осаду укрепил.
203. О посылке из Новгорода [Семена Головина] в Торжок.
Писал из Торжка воевода Корнило Чоглоков к князю Михаилу Васильевичу, что идут из Твери под Торжок литовские люди многие, и послал князь Михаил Васильевич в прибавку в Торжок Семена Головина с ратными людьми.
И Семен под Торжком сошелся с Ивельгором, и пришли вместе под Торжок, а литовские люди в ту пору пришли под Торжок.
Немцы же пешие пошли вперед, выставив копья, а иные встали позади них.
Литовские же люди наступали на них тремя ротами, и немецкие люди две роты перебили литовских людей, а третья рота проехала сквозь полки, и конных людей немецких и русских литовские люди потоптали до города; едва, выйдя из города, отбили [их].
Немцы же и русские люди выправились, литовских людей от города отбили и пеших людей отбили. Литовские же люди из-под Торжка пошли к Твери.
Семен же с немцами стал дожидаться князя Михаила Васильевича в Торжке.
204. О походе князя Михаила Васильевича из Новгорода, и о взятии тверского острога, и о повороте немцев, и о приходе в Калязин монастырь.
Князь Михаил Васильевич, прося у Бога, и у Софии Премудрости Божией, и у новгородских чудотворцев милости, велел петь молебны, и взял благословение у митрополита Исидора, и пошел на очищение Московского государства, и пришел из Новгорода в Торжок.
Отдохнув в Торжке и повелев отслужить молебны Пречистой Богородице и Ефрему новоторжскому чудотворцу, пошел со всеми людьми к Твери. И, не доходя до Твери десять верст, перешел Волгу в пустом месте, и пришел к Твери. Литовские же люди вышли навстречу против них, и был с ними бой велик.
И литовские люди русских людей и немецких столкнули, и опрокинули немало немецких людей. Князь Михаил Васильевич с немецкими людьми отошел и встал, отойдя, недалеко; и стоял тут день и ночь. На другую же ночь пошел со всеми людьми к Твери и, придя, тверской острог взял; литовских людей побили наголову, а остальные сели во городе.
Немцы же хотели приступать ко граду, но князь Михаил Васильевич, жалея людей, не велел им приступать к городу, а сам пошел на Городню. А немецкие люди, осердясь, повернули назад и пошли к Новгороду. Князь Михаил Васильевич пришел на Городню и Волгу перешел под Городнею, а немцев послал уговаривать Иваниса Ододурова.
И Иванис немецких людей встретил и их уговаривал, и один только воротился Христошум с небольшим отрядом. А Яков [Пунтусов] пошел к Новгороду, и князь Михаил Васильевич послал за ним уговаривать дворян; и дворяне его встретили в Крестцах и едва его уговорили; и он возвратился со всеми людьми, а сам князь Михаил Васильевич пошел к Калязину монастырю, а немцы пошли за ним же.
И пришел в Калязин монастырь, и встал в монастыре, и укрепил осаду, а к Москве послал станицу из Твери, Елизария Безобразова с товарищами.
205. О приезде с казной из городов.
Города же все обратились к царю Василию, и приехали из всех городов с казною и с дарами к князю Михаилу Васильевичу в Калязин монастырь. В то же время пришел из Москвы от царя Василия станица Григорий Валуев и сказал, что царь Василий и Московское государство, дал Бог, здоровы. Князь Михаил Васильевич и все ратные люди радостны были, а в Немцы послал [князь Михаил] еще для найму людей Бориса Собакина.
206. О посылке [воеводы] в Переславль и о приезде из Москвы.
Послал князь Михаил Васильевич воеводу Семена Коробьина с ратными людьми к Переславлю Залесскому, чтобы его очистить. И Семена встретили литовские люди, полковник Сапега; и Семен едва отошел от них в Калязин монастырь. Они же под Калязин пришли набегом; и под Калягиным монастырем был бой великий, и отошли в разные стороны, ничего не сделав [друг другу].
207. Об отходе литовских людей [из-под] под Коломны.
Литовские же люди, полковник Млоцкий, стояли под Коломной; и пришли к Коломне на помощь рязанцы, и соединились с осажденными людьми, и пошли на бой. И был бой под Коломной великий, литовские же люди русских людей потеснили и пеших многих убили, рязанцы же отошли опять в Рязань.
Литовские люди и русские воры, услышав о приходе князя Михаила Васильевича к Слободе, отошли от Коломны и встали в Серпухове. Царь же Василий воевод князя Василия Мосальского с товарищами и с людьми пожаловал своим государевым жалованием и ратных людей и Семена Глебова опять послал на Коломну.
208. О побоище русских людей под Суздалем.
Пришел боярин Федор Иванович Шереметев во Владимир с понизовыми людьми, и пришли к Суздалю, а того не ведали, что в Суздале крепкого места нет, где [можно было бы] пешим людям укрепиться: кругом поля. Лисовский же с литовскими людьми из Суздаля пошел против них. И был бой великий, и московских людей, и понизовых многих перебили, едва убежали во Владимир.
209. О взятии города Переславля Залесского.
Боярин князь Михаил Васильевич послал к Переславлю Залесскому воеводу шурина своего Семена Головина да Григория Валуева с ратными людьми. Они же пришли ночью и Переславль взяли. Князь Михаил же, услышав, что Переславль взяли, послал по всем городам, которые обратились к царю Василию, воевод и повелел им по городам казну собирать, а сам пошел к Переславлю и пришел в Переславль.
210. О волнении московском.
Враг же, ненавидя добрый род христианский, вложил во многих людей в Москве неверие, и все говорили, что лгут будто про князя Михаила. И приходили в город всем миром к царю Василию, и шумели, и начали думать опять о Тушинском Воре.
И на хлеб была дороговизна великая: покупали четверть ржи за семь рублей. В то же время мятежное пришел от князя Михаила Васильевича к Москве станица Елизарий Безобразов с товарищами и с ними пришли многие дворяне. Московские же люди знали их, что истинно приехали от князя Михаила. Царь же Василий, услышав, что [они] от князя Михаила, письмо послал за патриархом Гермогеном и сказал ему [об этом].
И была в Москве радость великая, и все люди в Москве укрепились. Патриарх же начал петь молебны и по всем церквям повелел петь молебны со звоном.
211. О приходе [князя Михаила Васильевича] в Слободу.
Князь Михаил Васильевич в Переславле укрепил осаду и, оставив воевод, пошел в Александрову слободу. И пришел в Слободу, повелел поставить острог и укрепился, а к Москве послал к царю Василию станицы.
212. О приходе литовских людей под Слободу.
Пришел под Слободу из-под Троицы Сапега со всеми литовскими людьми к Слободе. Князь Михаил Васильевич послал против них на бой к селу Коринскому голов с сотнями. Литовские же люди русских столкнули и топтали их до самых надолбов. Князь Михаил Васильевич вышел сам против них, и был бой великий. И по милости Божией литовских людей побили и от Слободы отогнали, они же отошли опять под Троицу.
213. О приезде из Рязани от Прокофия Ляпунова [к князю Михаилу]
Пришла в Слободу из Рязани от Прокофия Ляпунова станица, и писал [он] к князю Михаилу грамоты. Как змея уязвляет смертоносной язвою, так же и он, льстивый человек, желая опорочить князя Михаила Васильевича перед царем Василием, а князя Михаила поднять на царя Василия, написал грамоты и приветствовал его на царстве, а про царя Василия укоризны писал.
Князь Михаил же, прочтя грамоты и изодрав их, тех же посланников повелел схватить и хотел послать их в Москву. Они же начали плакать и бить ему челом и поведали о жизни Прокофия и о его насилии над ними. Он же, милостивый боярин, не хотя их крови, отпустил их назад в Рязань.
Злые же люди клеветники написали об этом царю Василию, на князя Михаила [донос], что он их в Москву, перехватав, не прислал. Царь Василий с той поры начал на князя Михаила подозрение держать, и братья царя Василия [тоже].
214. О приходе бояр в Слободу.
Пришел же в Слободу из Владимира боярин Федор Иванович Шереметев с низовыми людьми. В то же время пришли с Москвы от царя Василия бояре князь Иван Семенович Куракин да князь Борис Михайлович Лыков с ратными людьми. Князь Михаил Васильевич их приезду был рад, и начал с ними мыслить о государевом деле и о земском.
215. О разгроме запасов по Коломенской дороге.
Москве же стало большое утеснение от таборов, а по Коломенской дороге утеснение великое от Серпухова, от [полковника] Млоцкого, да тут же обосновался хатунский мужик по имени Салков, а с ним собрались многие русские воры, от него же более всего утеснения было.
С запасами же проходили по одной Коломенской дороге, и ту отняли. Царь же Василий послал на Коломну воевод князя Василия Мосальского [с товарищами] и повелел ему собрать запасы всякие и идти с большой осторожностью. Князь же Василий собрался в Коломне с ратными людьми и со многими людьми пришел на Боршеву, не доходя до Бронниц три версты.
Пришел же из Серпухова Млоцкий да тот вор Салков, князя Василия побили, и многих живыми взяли, и запасы все отбили; и которых запасов взять было невозможно, те пожгли.
В Москве же опять было сомнение великое и дороговизна хлебная, а от татар юртовских и от того Салкова [было] Москве великое утеснение: на Слободской дороге князь Петр Урусов с юртовскими татарами, а на Коломенской дороге тот вор Салков. Царь же Василий по Коломенской дороге повелел острожки поставить для провоза хлеба.
Москве же никакой помощи не было.
216. Об измене казаков в Красном селе.
Присылал же царь Василий из Москвы для охраны в Красное село голов с сотнями и атаманов с казаками, и стояли [сменяясь] по неделям. Атаман же их, именуемый Гороховой, послал от себя к Вору в Тушино, с тем, чтобы он к нему ночью прислал людей: «А мы де Красное село сдадим и сотни конные побьем». Вор же из Тушина прислал в ту ночь [ратных людей], и Красное село взяли. Конные же сотни, увидев [это], отошли к Москве, а казаки Красное село сдали и пошли в Тушино, и Красное село выжгли.
217. О зажжении деревянного города.
Пришли же ночью под Москву [воры], а привели их изменники от верховьев Неглинной реки; и пришли к городу тайно, и деревянный город зажгли. Московские же люди, услышав, едва их от города отбили, а город потушили, выгорело сажень сорок, и воровских людей многих побили, а тут поставили острог и укрепили.
218. О посылке воевод на Салкова.
Тот же преждереченный вор Салков пришел под монастырь Николы Угрешского. Царь же Василий, услышав об этом, послал на него воеводу Василия Борисовича Сукина со многими ратными людьми. Он же сошелся с ним в Алексеевской волости, и ничего не сделал, только тот вор большой вред московским людям сделал.
219. О побоище Салкова и о приезде [его] в Москву с оставшимися людьми.
Тот же вор Салков пришел на Владимирскую дорогу и на иных дорогах многий вред творил. Царь же Василий послал на него воевод своих по многим дорогам, и сошелся с ним на Владимирской дороге, на речке Пехорке, воевода князь Дмитрий Михайлович Пожарский с ратными людьми.
И был бой на много времени, и, по милости Божией, тех воров побили наголову. Тот же Салков убежал с небольшим отрядом; и на четвертый день тот же Салков с оставшимися людьми пришел к царю Василию с повинной, а всего с ним после того боя осталось тридцать человек, с которыми он убежал.
220. О побоище в Серпухове Млоцкого.
Полковник же Млоцкий, стоя в Серпухове, услышал про то, что пришел в Слободу князь Михаил Васильевич Шуйский, и про того Салкова, что его под Москвой побили наголову, пошел из Серпухова и начал утеснение делать и грабить московских людей. Московские же люди с ним начали биться и многих литовских людей побили; и отошел он в Можайск.
221. О посылке [воевод] под Суздаль.
Послал князь Михаил Васильевич под Суздаль боярина князя Бориса Михайловича Лыкова да князя Якова Борятинского со многими людьми с русскими и с немецкими. Они же пришли к Суздалю ночью, а привели их вожатые, не узнав, и были в посаде. Лисовский же, прослышав [об этом], со всеми людьми вышел на бой. Московские же люди ничего городу не сделали, а едва сами ночью отошли прочь.
222. О побеге Вора из-под Москвы.
Московские же бояре в Тушине Михаил Салтыков с товарищами, видя свое изнеможение, что Московскому государству ничего не сделали, а ожидая вскоре прихода к Москве князя Михаила Васильевича, начали умышлять с Ружинским, чтобы того Вора схватить и отвести под Смоленск к королю, а бить челом [королю] о королевиче Владиславе, [чтобы ему быть] на [престоле] Московского государства.
Ружинский же на том с ними уговорился, и начали умышлять, как бы Вора схватить. Вор же Тушинский, узнав о том их умышлении, побежал ночью с небольшим отрядом в Калугу. Наутро же сведали литовские люди, что Вор побежал, и у них с русскими людьми начала быть между собой рознь.
И многие русские люди побежали из таборов. Литовские же люди тут многих перебили, а иные убежали в города, а иные к Москве, а остальные заперлись в русских таборах и с ними [литовскими людьми] договорились и начали опять стоять в таборах.
223. Об отъезде из Тушина под Смоленск и о челобитье о королевиче.
Михаил же Салтыков, да с ним князь Юрий Хворостинин, да князь Василий Мосальский, Лев Плещеев, Михалко Молчанов, дьяки Иван Грамотин, Иван Чичерин, Федор Апраксин, Васька Юрьев и иные многие дворяне и дети боярские, не помня о Боге и православном христианстве, пошли под Смоленск и били челом королю о сыне его Владиславе, чтобы он дал [его] на [престол] Московского государства и на все Московские государства.
Король же ложно посулил им дать своего сына на [престол] Московского государства. Он же еще больше начал с литовскими людьми на московских людей [зло] умышлять.
224. О Сердамирской дочери Маринке.
Сердамирского же дочь Маринка осталась в таборах после же его, Вора, побега в Калугу. Иван Плещеев Глазун ночью взял ее и бежал с ней в Калугу. Вор же Ивана Плещеева за то пожаловал, а с нею начал опять воровать.
225. Об осаде Троицкого монастыря и о чудесах чудотворца Сергия и отходе Сапеги.
Сапега же стоял со всеми литовскими людьми и с русскими ворами под Троицей и большое утеснение и злоумышление Троицкому монастырю творил.
Великий же чудотворец Сергий хранит свою обитель и сторожит ее денно и нощно, как добрый пастырь пасет овец своих. В то время был в том монастыре пономарь Илинарх, живший добродетельной жизнью, у чудотворной раки пребывал неотступно денно и нощно беспрестанно.
Сапега же, злоумышляя, провел подкоп от нижнего монастыря под наугольную башню.
Чудотворец же Сергий явился пономарю Илинарху во сне и сказал ему: «Восстань, старче, иди к воеводам и скажи им, что подкоп подведен близ башни».
Он же, воспрянув ото сна, поведал [от том] воеводам. Воеводы же побежали, и в тот же час повелели подкоп перекопать, и обрели подкоп, и многих подкопщиков живых схватили и привели в монастырь.
Архимандрит же и воеводы хвалу воздали Богу и чудотворцу Сергию.
И опять чудотворец явился тому же пономарю в тонком сне и сказал ему: «Восстань ото сна и поведай воеводам, что идут литовские люди приступом к Калицким воротам».
Он же, вскочив, поведал [о том] воеводам. Воеводы же поспешили к тем воротам и увидели, что литовские люди под стеною готовят лестницы и приставляют их к городу; и многие по ним пошли на город.
Они же начали с ними биться, и от города их отбили, и многих перебили.
В иное же время явился чудотворец Сергий тому же пономарю Илинарху во сне и сказал ему: «Восстань, старче, иди к воеводам и поведай, что идут приступом от конюшни».
Он же, встав вскоре, поведал воеводам, они же поспешили и увидели, что литовские люди так же подошли к городу и лестницы приставляют, и едва их от города отбили. И иные многие чудеса чудотворец показал.
Выходцы [из литовского стана] и перебежчики рассказывали, отчего Сапега пошел от монастыря: видел предивные чудеса.
Стоял сам Сапега и все паны и видели, что выехали из монастыря три старца, под одним лошадь серая, под другим вороная, под третьим гнедая, и поехали по Московском дороге, мимо сапегиных таборов.
Сапега же повелел их схватить. Многие же литовские люди сели на лошадей и начали за ними гнаться, и гнались за ними до Яузы реки, от Москвы в пяти верстах.
Они же из очей не пропадали, а догнать их не могли. Они же видели такое чудо, и напал на них великий страх, и побежали от них назад, и, придя, поведали Сапеге; и на того Сапегу так же великий страх напал, и пошел от монастыря в великом ужасе; и пришел в Дмитров, и стал в Дмитрове.
Монастырь же Троицкий, по милости Божией и молитвами чудотворцев Сергия и Никона, очистился. | 